Интервью Посла России в Польше С.В.Андреева для журнала «Опция на право», август 2016 г.
1. Почему Россия считает, что американская система ПРО представляет собой потенциальную угрозу ее безопасности?
Стратегическая стабильность, военное-политическое равновесие
в современном мире основывается на том, что ни одна из сторон, располагающих ядерными арсеналами, не может применить против другой стороны ядерное оружие, не подвергаясь при этом неминуемой угрозе уничтожения в результате ответного ядерного удара. Такое положение является мощнейшим сдерживающим фактором и гарантией ответственного поведения ядерных держав. На этой логике основывался советско-американский договор 1972 г. об ограничении систем противоракетной обороны: стороны добровольно и сознательно отказывались от попыток обезопасить себя от ответного удара.
От этой логики американская сторона отказалась в 2001 г., когда она вышла из Договора 1972 г. и приступила к созданию системы ПРО, которая призвана защитить территорию США от ядерного удара. Пока эта задача не решена, но цель поставлена, работы ведутся, и вполне вероятно, что в какой-то момент руководство США решит, что у него есть возможность нанести по ядерным средствам России обезоруживающий удар с помощью систем высокоточного оружия и затем с помощью системы ПРО нейтрализовать те российские ракеты, которые после такого удара всё же будут в ответ выпущены по США.
Можно себе представить, как изменится поведение американского руководства в этом случае, ещё больше возрастёт у него соблазн диктовать свою волю остальному миру, имея в арсенале угрозу «победоносной ядерной войны».
Россия считает абсолютно необходимым сделать так, чтобы у руководства США не возникало опасных иллюзий относительно собственной неуязвимости.
Нас не убеждают уверения в том, что американская система ПРО в Европе якобы не направлена против России. В этом регионе просто нет других ракетно-ядерных арсеналов, против которых было бы оправданным создавать такую систему. Проблема иранской ядерной программы, на которую раньше ссылался президент Обама, благополучно разрешена; создавать систему ПРО против гипотетических иранских ракет без ядерных боеголовок не имеет смысла. А утверждения, что американская система ПРО по своим техническим параметрам не представляет угрозы для российских стратегических ракет, наши военные эксперты считают совершенно не состоятельными.
Наконец, на базах ПРО в Девеселу (Румыния) и Редзиково (Польша) оборудуются пусковые установки противоракет Мк-41, которые могут использоваться и для пуска крылатых ракет наземного базирования – а это является прямым нарушением российско-американского Договора о запрете ракет средней и меньшей дальности.
Те же страны, которые помогают США в реализации их противоракетной программы, берут на себя тяжёлую ответственность за её последствия для всей системы международной безопасности.
2. Как Россия оценивает первые месяцы правления партии «Право и Справедливость» (ПиС), особенно в контексте польско-российских отношений?
Россия никак не оценивает деятельность правительства ПиС, потому что это внутреннее дело Польши. Что же касается российско-польских отношений, то при правительстве ПиС в них каких-либо существенных изменений не произошло, они остаются в том же плохом состоянии, до которого их довело предыдущее польское правительство.
3. Что Вы ответите тем, кто обвиняет Президента Путина в стремлении восстановить в какой-либо форме российский империализм или СССР?
Такие обвинения – это часть информационной войны, которая ведётся против России, их цель – запугать людей несуществующей российской угрозой, демонизировать Россию и Путина. Те, кто выдвигает такие обвинения, сами хорошо знают, что восстановление СССР или Российской империи – цель совершенно нереальная, и ни президент Путин, ни кто-то другой в российском руководстве такими химерами не занимается.
В «империализме» же нас обвиняют всякий раз, когда мы не соглашаемся с Западом, отказываемся подчиниться его воле, заявляем о своих собственных законных национальных интересах и твёрдо их отстаиваем.
4. Должны ли поляки бояться России?
Для этого нет никаких реальных оснований.
5. Одной из причин, влияющих на охлаждение отношений между нашими государствами, является вопрос ликвидации советских памятников на территории Польши. Из сообщений СМИ известно, что сотрудники польского МИД, которые проанализировали договор с Россией 1990-х гг., признали, что он касается только мест захоронения. В этой связи советские памятники, которые установлены вне военных кладбищ, можно сносить или перемещать без согласия России. Как Кремль воспринимает такие действия?
Вот текст статьи 17 российско-польского Договора о дружественном и добрососедском сотрудничестве 1992 г.:
«Кладбища, захоронения, памятники и иные мемориальные места, являющиеся объектом уважения и памяти граждан одной из сторон, как военные, так и гражданские, находящиеся в настоящее время или создаваемые по взаимной договоренности в будущем на территории другой стороны, будут сохраняться, содержаться, находиться под защитой закона в соответствии с международными нормами и стандартами, а также национальными и религиозными обычаями».
Вот текст статьи 1 межправительственного Соглашения о захоронениях и местах памяти жертв войн и репрессий 1994 г.: «Настоящее Соглашение регулирует сотрудничество Сторон в решении всех вопросов, связанных с установлением, регистрацией, обустройством, сохранением и должным содержанием мест памяти и захоронений – российских – в Республике Польша и польских – в Российской Федерации – военнослужащих и гражданских лиц, погибших, убитых и замученных в результате войн и репрессий».
Где же сотрудники польского МИД нашли основания для того, чтобы вывести из-под действия этих документов советские памятники, находящиеся за пределами воинских захоронений? Это, мягко говоря, недобросовестное одностороннее толкование документов, подписанных между нашими странами. Причём такое толкование появилось в последние два года – а до этого в течение более 20 лет у польской стороны не возникало никаких сомнений в том, что эти договоры относятся ко всем советским и российским захоронениям и памятникам в Польше.
6. В польском историческом сознании Красная Армия ассоциируется не с освобождением, а с оккупацией. Мы знаем, что советские солдаты внесли свой решающий вклад в победу над нацистскими преступниками, однако послевоенная судьба Польши, которая согласно решениям Ялтинской конференции отошла к сфере влияния Кремля, представляет собой весьма болезненную страницу нашей истории. Рассматривается ли в России позиция Польши по вопросу о советских памятниках также с учётом этого нашего опыта?
Какое отношение памятники советским воинам-освободителям имеют к послевоенной истории? Они поставлены в честь 600 тыс. советских солдат и офицеров, погибших в боях за освобождение Польши, в местах, где шли кровопролитные бои, где гибли наши деды и прадеды и где первоначально их хоронили. Потом, как известно, останки переносили на кладбища, но памятники оставались как напоминания о тех событиях, как места, где люди собирались, чтобы о них вспомнить.
В 1944-45 гг. ни у красноармейцев, ни у поляков, которых они освобождали, не было сомнений в том, что это именно освобождение. Если бы не победа Советского Союза и не принесённые его народами жертвы, не было бы ни польского государства, ни поляков на этой земле. Отрицать этот факт невозможно – поэтому его пытаются обесценить, смешать в одну кучу с событиями 1939 г., Катынью, послевоенным периодом. Это просто нечестно. Невозможно сравнивать гитлеровскую оккупацию, которая обошлась Польше в 6 млн. жизней её граждан, и период ПНР – польского национального государства, которое, возможно, не было демократическим или полностью суверенным, на первоначальном этапе своей истории осуществляло репрессии в отношении своих политических противников (масштабы которых, однако, не идут ни в какое сравнение с гитлеровским террором), но никогда Народная Польша не находилась под советской оккупацией и при всех своих известных недостатках за 45 лет существования достигла значительных успехов в экономике, образовании, здравоохранении, культуре. И уж конечно это не повод рушить памятники тем, благодаря кому Польша сохранилась как ПНР в прошлом и как нынешняя демократическая Речь Посполитая.
А в «войне с памятниками», отрицании освобождения Польши Красной Армией мы видим прежде всего проявление политического выбора – желание, как заявляют польские официальные лица, избавиться от «ложного чувства благодарности» по отношению к спасшей Польшу Красной Армии, оскорбление памяти наших предков, которые полегли на этой земле. Если такой выбор действительно сделан, то решать, конечно, самим полякам, только не надо думать, что когда памятники уничтожат или свезут в какой-нибудь «музей оккупации», всё успокоится и забудется. Оскорбление памяти 600 тыс. советских воинов, павших в боях за Польшу, всегда будет довлеть над нашими отношениями, и мы в свою очередь будем куда менее расположены выслушивать от польской стороны её привычные жалобы на прошлые обиды.
7. Когда я была в России, я обратила особое внимание на прекрасно реставрированные церкви. В свою очередь со слов одного из католических миссионеров, служащих в России, я знаю, что в Вашей стране проводится семейная политика на основе тесного сотрудничества с православной церковью. Является ли духовное и моральное возрождение народа и укрепление семьи одним из приоритетов российского правительства?
В России церковь отделена от государства, но государство признаёт историческую роль православной церкви в формировании российской цивилизации, придаёт важное значение вкладу традиционных для России религий – православия, ислама, иудаизма, буддизма – в утверждение в российском обществе высоких морально-нравственных ценностей, в т.ч. семейных. А поддержка семьи, «сбережение народа» и демографическое развитие действительно являются важными приоритетами политики российского правительства.
8. Я также слышала, что в России делают акцент на естественный прирост, чему призваны способствовать многочисленные правительственные программы поддержки, в том числе для многодетных семей. Однако статистические данные свидетельствуют, что в России по-прежнему большой проблемой остаются повсеместные аборты. Планирует ли российское правительство инициировать какие-либо проекты с целью защиты жизни от момента зачатия?
Если Вы имеете в виду введение законодательного запрета на аборты, то, насколько я знаю, такие меры в России не планируются. В нашем обществе преобладает мнение, что бороться с абортами и за повышение рождаемости следует не запретительными методами, а путём убеждения, поддержки и поощрения семей, в которых появляются дети.
9. Многих моих соотечественников удивляет один аспект политики Владимира Путина, который решительно осуждает различного рода проявления деморализации общества, имеющие место в среде ЛГБТ, а также другие развратные явления, характерным примером которых является группа «Pussy Riot». Польское общество, которое, с одной стороны, ценит свою свободу, одновременно весьма скептически воспринимает исходящие с Запада тенденции распространения взглядов, навязываемых гомосексуальным лобби, и других извращений – например, гендерной идеологии. Может ли в этом контексте защита традиционных ценностей и семьи стать основой для взаимопонимания между Польшей и Россией, принести плоды в виде широкого сотрудничества в этой сфере?
Российское государство и подавляющее большинство наших граждан действительно придерживаются традиционных взглядов на общественную мораль и вопросы семьи. О возможностях российско-польского сотрудничества в этой сфере ничего сказать не могу, мы эту тему с нашими польскими коллегами не обсуждали.
10. Какие еще сферы могли бы сегодня стать основой для налаживания сотрудничества между нашими народами, а впоследствии повлиять на улучшение взаимоотношений?
Россия и Польша могут сотрудничать в любых областях – с нашей стороны для этого препятствий нет, но польская сторона к этому в настоящее время не готова. Мы это принимаем к сведению и учитываем при выстраивании своей политики международного сотрудничества.
